Они оба были трагическими фигурами, интеллектуально яркими и мужественными в нравственном отношении, но с тем же фатальным недостатком, что и у Картера. Они оба были одержимы фантазиями,  в которых люди с обыкновенным здравым смыслом  могли  распознать ерунду. Я дал понять им обоим, что я не верю их фантазиям, но восхищаюсь ими как человеческими существами и одаренными воображением художниками. Я восхищался ими больше всего за их упорное нежелание молчать. Хотя весь мир был против них, они оставались верны своим убеждениям. Я не мог делать вид, что согласен с ними, но я мог оказать им моральную поддержку.

​

<...>

​

После того, как я прибыл в Америку, я стал другом Иммануила Великовского, который был моим соседом в Принстоне. Великовский был русским евреем с глубоким интересом к еврейским легендам и древней истории. Он родился в образованной семье в 1895 году и получил медицинскую степень в Московском Университете в 1921. Во время хаоса большевистской революции он написал длинную русскую поэму с названием «Тридцать дней и ночей Диего Пиреса на мосту Святого Ангела». Она была опубликована в Париже в 1935 году. Диего Пирес был португальским еврейским мистиком 16 столетия, который пришел в Рим и сидел на мосту около Ватикана, окруженный нищими и ворами, которым он рассказывал свои апокалиптические видения. Он был приговорен к смертной казни Инквизицией, помилован Папой, а позже был сожжен как еретик императором Карлом V.

​

Великовский покинул Россию и обосновался в Палестине вместе с женой и детьми. Он описывал мне радости занятия медициной на склонах горы Кармель над Хайфой, где он ездил на осле, навещая пациентов в их домах. Он основал и редактировал журнал «Scripta Universitatis atque Bibliothecae Hierosolymitanarum», который был официальным журналом Еврейского Университета в Иерусалиме до того, как университет был открыт. Его работа для «Scripta» сыграла важную роль в основании Еврейского Университета.  Однако он сам не хотел присоединяться к университету.  Для того, чтобы воплотить мечты, ему была нужна полная независимость. В 1939 году, после 16 лет жизни в Палестине, он перебрался в Америку, где у него не было лицензии, чтобы заниматься медициной. Чтобы выжить в Америку, ему было нужно перенести свои видения в книги.

​

Одиннадцатью годами позже, издательство Макмиллан опубликовало «Миры в столкновении», и они стали бестселлером.  Подобно Диего Пиресу, Великовский рассказывал свои видения публике на языке, который они могли понять. Его грезами были мифологические истории о катастрофических событиях, почерпнутые из многих культур, особенно из древнего Египта и Израиля. Эти катастрофы были переплетены со странной историей о столкновениях планет. Планеты Венера и Марс предположительно сдвинулись со своих обычных орбит и столкнулись с Землей несколько тысячелетий назад. Электромагнитные силы были призваны противодействовать обычным проявлениям гравитации. Человеческие и космические события были связаны вместе в плавном повествовании. Великовский писал как ветхозаветный пророк, призывающий огонь и серу с небес в манере, знакомой американцам, выросшим на Библии Короля Джеймса. Затем последовали другие бестселлеры: «Века в Хаосе» в 1952 году, «Земля в переворотах» в 1955, «Эдип и Эхнатон» в 1960. Великовский стал известен как писатель и лектор.

​

В 1977 году Великовский попросил меня написать рекламную аннотацию для его новой книги, «Народов моря». Я написал следующий текст, адресованный ему лично:

​

Во-первых, как ученый, я глубоко не согласен со многими утверждениям в твоих книгах. Во вторых, как твой друг, я еще больше несогласен с теми учеными, которые пытаются заставить твой голос замолчать. Для меня ты не реинкарнация Коперника или Галилея. Ты пророк в традиции Уильяма Блейка,  человека поносимого и высмеиваемого современниками, но сейчас признанного одним из величайших английских поэтов. Сто семьдесят лет назад Блейк написал: “Спрос в Англии не на то, чтобы человек обладал талантами или гением, а на то, чтобы он был пассивным,  вежливым и добродетельным ослом и был послушен мнениям знати об искусстве и науке. Если он таков - он хороший человек. Если нет – пусть умирает с голоду “. Таким образом, ты находишься в хорошей компании. Блейк, шут для своих врагов и позор для друзей, видел Землю и Небеса яснее, чем любой из них. Твои поэтические видения столь же велики, как и его, и также глубоко укоренены в человеческом опыте.  Я горжусь тем, что я один из твоих друзей.
 

​

Я добавил четкое указание, «Это заявление можно или напечатать полностью, или не печатать совсем». От Великовского пришел быстрый ответ. Он сказал «Как бы ты себя чувствовал, если бы я сказал, что ты – реинкарнация Жюля Верна?». Он хотел быть признанным как ученый,  не как поэт. Мое заявление не было напечатано, и «Народы моря» стали бестселлером без моей помощи. Мы остались друзьями, и в тот же год он дал мне копию своей поэмы о Диего Пиресе, которой я дорожу как подлинным выражением его духа. Я надеюсь, что когда-нибудь она будет адекватно переведена на английский.

​